Прохудились мои любимые резиновые калоши на меху. Пыталась их заклеить, но толку от этого мало, всё равно протекают. В хозяйстве без них никак нельзя, пришлось ехать на базар за новыми. У мужика, калошами торгующего, этого товара — на любой вкус: простые, и меховые, и мужские, и женские и даже разноцветные для модников.
– Какие желаете, барыня?
– Мне потеплее да попроще, — ответила я.
– Э нет, простых колош не бывает, это обувка меня в своё время от гибели спасла, жене моей приснившись… — хохотнул продавец.
– На небылицы вы, я вижу, горазды – усмехнулась я.
– А вот небылицами я не торгую. Лет десять назад дело было. Стал я замечать за женой своей странность. Целую неделю со стоном да криком просыпается, а днём бледная ходит. Не понравилось мне это:
– В чём дело, Кать?
– Вася, сон мне дурацкий уже неделю снится. Будто стою я в тумане и на небо гляжу, а в сером небе солнце тусклое и какое-то рваное, а у меня перед глазами летает резиновая калоша. Летает себе не спеша, будто вальсирует…
– Ну, Катюша, ты даёшь, это тебе не сон, а комедия какая-то снится.
– Вася, меня от вида этой калоши, такой ужас пробирает, прямо сердце останавливается. И треск какой-то в ушах стоит.
– Да загляни ты в сонник и успокойся, а в ушах шумит, так к ЛОРу сходи, может, капли какие нужны. И не бери дурного в голову, — сказал я так, да и забыл. У меня свои были заботы, завтра ко мне должны были зайти кум, свояк да и ещё один друг. Решили мы с удочками на льду отдохнуть, окуней наловить да на природе морозцем подышать. Приготавливать я стал все свои причиндалы рыбацкие, чтоб с утра уже быть готовым.
На следующий день за мной одетые потеплее, с ящиками да ледорубами – Гришка, Петька и Санек, самый весёлый и молодой. Но тут баба моя отчебучила. Как поглядела на ноги Сашки, так и завопила.
– Вот они, колоши эти, узнала я их! И сон свой разгадала! Нельзя вам сегодня на лёд идти – потонете! Не небо мне снилось, а вода и лёд треснутый, не солнце, а полынья! И калоша, вот это самое перед моим носом не летала, а плавала! Не ходите!
– Катерина, ты что несёшь?! – гаркнул я!
– Чего «Катерина»! Я вдовой быть не хочу! Хочешь – иди с друзьями в ресторан, хочешь в пивную, хоть к девкам гулящим идите, но не на реку! Там вам смерть!
У Катьки, словно у кошки, глаза загорелись, и, кажись, даже волосы на голове приподнялись. Такой я её никогда раньше не видел.
– Кать, да при таком морозе на реке такой лёд, что мамонта выдержит, чего ты меня перед мужиками позоришь? – попытался её утихомирить.
– Я, Вась, никогда тебе рыбачить тебе не запрещала, но не зря меня кошмары уже неделю мучают! И друзья твои, если не дураки – пусть не ходят!
– Иди ты на кухню, Катерина, и не ерепенься. Лучше собери, чего пожевать, — гаркнул я.
Жена и вправду метнулась на кухню, только для того, чтобы через минуту выскочить оттуда с ведёрком воды, и эту воду она щедро вылила в мои валенки.
– Ты чего творишь бесноватая?!
– Скажи спасибо, что не на голову! Я вдовой быть не желаю!
Мои друзья, видя такое дело, стали топтаться у порога:
– Вась, мы тебя в другой раз возьмём. Зима ещё длинная, не расстраивайся.
Они ушли, я злой как чёрт, а жена на кухне гремит посудой, режет лук и плачет – бабский приём. Ну и чёрт с ней. Пошёл к соседу в домино играть – дома тошно. Это бабе будут дурные сны в голову лезть, а я под её дудку писать?! Пусть только попробует мне ещё такое коленце выкинуть. А на рыбалку я в следующий раз схожу, пусть только валенки подсохнут.
Три дня с женой не разговаривал, на диван спать перебрался. Даже о разводе стал подумывать. А потом мне позвонил мой кум Петька и слабым охрипшим голосом сказал:
– Катерине своей в ноги кланяйся – спасла она тебя. А Санька наш свою погибель таки нашёл и нас чуть не утопил. Он нас на новое место повёл, а мы и не обратили внимание на обогатительную фабрику. Эта фабрика в реку время от времени сбрасывает тёплые шламовые воды. Эти воды – то лёд и подтачивают. Сверху лёд как будто толстый, а на деле… Мы возле бережка лунки побили, а Санек на середину реки пошёл. Там и провалился. Кинулись мы к нему на выручку, да и сами в воду. Хорошо, что у меня перекладина была, по ней выбрался из воды и Гришку вытащил. Кинулись мы за Санькой, а он уже подо льдом плавает. Когда его спасатели таки вытаскивали, на нём одной калоши не было – с левой ноги. Повезло нам – только с воспалением лёгких теперь валяемся, а вот Саньку жалко, и чего нас на то место понесло?!
В телефонной трубке послышались глухие всхлипы, а у меня мороз пошёл по коже. Катерина? Да ведь она сроду не была ни ведуньей, ни экстрасенсом, с чего же ей вдруг такое примерещилось? Да и я тоже хорош, если бы к ней прислушался, да мужиков увёл, к примеру, в баню – Санек бы жив остался.
Рыбачить я не бросил, только к снам Катькиным теперь отношусь серьёзнее, а ей больше калоши «летающие» не снились ни разу. И торгую я вот здесь калошами тоже неспроста – дело идёт не худо, деньги всегда имеются. Не такая уж это видать простая обувка.