Голос. История из жизни

Пифия
Подробнее

Мне дали номер её телефона, когда мне было совсем плохо. Всё и везде плохо. Хроническая болезнь измотала меня, и где-то в большом городе, даже в другой стране, очень болела моя (одна оставшаяся в живых из самых родных) младшая сестра. Не заладилась жизнь у детей, внучке грозила перспектива остаться без одного из родителей, знаю, что это такое…

Отец умер рано, а нас, желторотиков, у матери осталось аж четверо — мал мала меньше. Схожую судьбу повторил и сын, оставшись без отца в очень раннем возрасте. Когда он рос, ну очень не хватало мужской поддержки. Хотя при отсутствии мужчин я старалась быть и тем, и другим – и кнутом, и пряником. Но видела, как не хватает в воспитании отца. Мой ребёнок завидовал другим детям, у которых были и папы, и мамы. И я чувствовала тогда на себе какую-то вину, хотя мы не расходились, произошёл несчастный случай на железной дороге, где он работал. Пошёл вечером на работу, а утром домой не вернулся. Но это было давно, больше сорока лет назад.

Молчать в сложившейся ситуации я не могла, мне хотелось выговориться. Я чувствовала, как я уже надоела своим друзьям и знакомым со своими проблемами. Я жаловалась каждому, с кем я общалась, рассказывая о своих бедах. До этих пор я удивляюсь терпению людей, тех, которые каждодневно выслушивали моё нытьё. Я жаловалась, жаловалась, а проблемы, как снежный ком, все росли и росли, на душе становилось всё хуже и хуже. По утрам мне не хотелось уже вставать рано (хотя я жаворонок), хотелось лежать и безразлично блуждать глазами по комнате…

И тогда начинали посещать мысли, под стать моим жалобам — тяжёлые, неразрешимые, разрывающие на части душу. Уговоры друзей и знакомых вообще на меня не действовали. Часто советовали отпустить на свободу ситуацию, не сгущать краски, мол, оно само всё по себе разрешится. Но я привыкла жить (характер такой), чтоб хотя бы частично, но было по-моему, чтоб я принимала самое активное участие во всех домашних решениях проблем, но когда домочадцы со мной не соглашались, меня это очень раздражало.

Наконец я поняла, что ситуация в доме дошла до критической точки и сама я её не решу. Друзья и знакомые стали постепенно отходить в сторону, то одна перестала в гости ходить, то другая. Я поняла, что я достала всех и мне грозит полное одиночество, кроме родных, которым некуда от меня деваться. Родных, и очень несчастных в данной ситуации. Я хотела её изменить… Я в душе раскаивалась за свою вспыльчивость, но я загоралась, как сухой порох, при любом не понравившемся слове, и это продолжалось до бесконечности. Когда некому жаловаться стало, я жаловалась по телефону куме (самой дорогой куме, ведь они бывают тоже разные). Она мне говорила, что у неё всё хорошо, а я своё — у меня всё плохо.

Вот раз она мне и предложила этот номер телефона, взяв его у своих знакомых. И вот он у меня уже два года — я боюсь его забыть, боюсь потерять. Он у меня повсюду — в тетрадях, на отдельных листочках, на газетах — кругом. Зовут мою новую знакомую Нина Ивановна. Голос спокойный, уверенный, в любое время дня, утра, вечера я могла ей позвонить. Если она была занята, то просила перезвонить позднее, и я ждала. Она точно назначала время и никогда не обманывала. Я сразу не знала, откуда она — из города, села, а я просто называла своё имя и область. Сейчас я знаю город и примерно возраст. Я не знаю, какой она национальности украинка, русская, цыганка, но это для меня не имеет никакого значения. Благодаря ей жизнь моя опять приобретает яркие краски, я опять вижу траву зелёной, небо голубым, закат солнца багряным. Ведь долгое, очень долгое время меня это вообще не радовало, и жизнь казалась чёрно-белой.

Она мне с самого первого разговора по телефону сказала: «У вас всё будет хорошо! Я вам дам молитвы, приготовьте бумагу и ручку». И я, хоть и не очень набожная, ей поверила. Я их записала и постепенно выучила наизусть. Я их читала каждую свободную минутку, когда была дома сама. Особенно любила их читать по утрам, когда все спали. Читала шёпотом, чтобы их не разбудить. В молитвах я желала счастья, здоровья своим родным, просила мысленно у всех прощения за свои грехи (это намного сделать легче, чем сказать вслух). Я крестилась сама и крестила пространство, в котором ходят мои дети. Ведь до этого я была иногда груба с ними, но я никогда не хотела им зла и всегда переживала за их жизнь.

Я звонила ей, когда мне было совсем неуютно, просила её со мной поговорить. Я ей жаловалась, а она читала по телефону все новые и новые молитвы и повторяла, что у нас в семье будет всё хорошо. Благодаря молитвам и её уверенному голосу в трубке, раздражённость и злость стали из души выветриваться, вроде не всё, как раньше, болело (физически), и я становилась вроде добрее. Если она говорила, надо в больницу лечь, пролечиться, имея в виду мой старый полиартрит, то я ложилась, а до этого никого слушать не хотела.

Когда я подлечилась и духовно, и физически, я увидела, что дети у меня неплохие… Сын выкупил все прописанные врачом дорогостоящие лекарства и приезжал, и звонил в больницу. И внучка вовсе не балованная, а просто очень подвижный ребёнок, тоже в больницу постоянно звонила. И мне казалось, что Нина Ивановна радовалась каждому маленькому моему успеху. А сколько их, таких как я, у неё, особенно сейчас, остаётся только догадываться. Когда дома воцарились мир и тишина, я ей не звонила. Ведь правильно, есть поговорка, как до горя, так и до Бога.

Однажды по своим делам она собиралась быть в наших краях и спросила у меня: «Может, заехать?» И я испугалась. Я боялась её разочаровать. Я боялась её потерять. Боялась сама разочароваться. Ведь я уже давно в воображении нарисовала её портрет. А вдруг бы он не совпал с портретом героини моего рассказа? Я ей мягко объяснила, попросила, чтоб она на меня за это не обижалась. Она поняла… Всё общение только по телефону.

Несколько месяцев я ей не звонила, вроде у меня всё хорошо, отношения с родными наладились. А вот у сестры? Сама спаслась, надо спасать сестру и опять я беспокою свою тайную собеседницу, её голос не спутаю ни с чьим. Узнаю его из сотни других голосов: мягкий тембр, доброжелательный, успокаивающий, он похож на голос моей матери. Извините, но номер её телефона не могу никому дать, чтоб не потерять свою сказочную добрую фею, свою сказку.

Ваше мнение?

Ваш электронный адрес не будет опубликован, комментарий появится после модерации.

Change privacy settings